Андерс де ла Мотт - Игра [Geim]

С красной рожей, в одних трениках, подхваченных со стула по пути, он в ярости распахнул дверь, чтобы как следует дать этой твари в морду. В следующее мгновение, не совсем осознавая, как это вышло, он уже лежал на спине на коврике в прихожей.

Андерберг с потрохами купился на ее новую тактику защиты… Именно история о тяжелом детстве — лучшее средство ввести в заблуждение любого мозгоправа. Докторишка прямо размяк из-за того, какой неожиданный поворот приняла их беседа. Похвалил ее за то, что она такой откровенный и сильный человек, а также согласился, чтобы она начала работать уже на следующей неделе. Пару деньков отдыха — то, что нужно, будет время кое-что выяснить…

Понадобилось десять минут на то, чтобы вытащить его из койки. Достаточно было аккуратно заглянуть в щель для почты, прислушаться — и стало понятно, что он дома. Хоть спальня и располагалась в дальнем конце квартиры, расстояние недостаточное, чтобы не услышать его храп.

Нурмен воспользовалась старым полицейским приемом. Трюк с дверным звонком: десять секунд звонишь — десять секунд пауза.

Никто пока не выдерживал.

Ребекка услышала, как он шлепает через прихожую, поэтому отодвинулась в сторону, чтобы он не увидел ее в глазок. Как она догадалась, братец собирался резко распахнуть дверь, а поскольку она уже держалась за ручку, достаточно было, как только он тоже возьмется за нее изнутри, хорошенько дернуть дверь на себя, — и он вылетит на площадку. Остальное дело техники. Как только он попытается восстановить равновесие — слегка толкнуть его в грудь, чтобы заставить растянуться на полу в прихожей. Быстро войти и захлопнуть за собой дверь.

Основы полицейской тактики, упражнение 1А.

— Бекка, ты что, сдурела? — завыл брат, вставая с пола и уже поняв, кто к нему вторгся.

— Вообще-то это я у тебя должна спросить, — отрезала она и пальцем указала в сторону кухни. — Кофе есть или ты тратишь все бабло на другие растительные продукты?

Уже стоя под дверью, она почувствовала доносившийся из квартиры сладковатый запах травки.

Хенрик не ответил, а пошел впереди нее на кухню и начал греметь грязной посудой.

— Растворимый пьешь? — пробормотал он, помахав коричневой стеклянной банкой.

— Вообще нет, но так и быть, — ответила Ребекка, отпихнув от себя кипу старых номеров «Метро».

«В квартире полный бардак», — констатировала она. Повсюду валяется одежда и всякое барахло. Старые газеты, полные пепельницы и грязные стаканы, куда ни глянь. Стены и потолок — желтые и жирные от сигаретного дыма, а в мойке — гора грязной посуды, к которой никто не прикасался минимум неделю. Это похуже, чем в последние дни перед маминой смертью. Короче, бомжатник, если не считать плазменного телевизора и компьютера, замеченных ею в гостиной.

И как он только может жить в таком свинарнике?

— Ну, как твои дела, сеструха? — пришибленно, но гораздо менее сонно спросил Хенрик после того, как поставил на стол две разные чашки с растворимым кофе.

— Смотря что ты имеешь в виду, — хмыкнула она. — Жизнь в целом или общее состояние здоровья?

— Ну, э-э-э, сама знаешь. — Он бросил взгляд на ее залепленную пластырем голову. — После аварии.

Ребекка вздохнула:

— Спасибо, что спросил. Голова побаливает, гематомы кое-где, больничный на несколько дней — ну, в общем, и все.

— А твой коллега?

Она слегка прищурилась, но в его вопросе явно прозвучали нотки неравнодушия. Похоже, переживает почти по-настоящему.

— Полегче. Звонила туда утром, ему немного лучше. Похоже, оклемается.

— Супер!

И жесты, и тон свидетельствовали о том, что он говорит искренне.

Вопрос в том, кого касалось это чувство облегчения. Она не сомневалась, что не Крузе.

— Так, ну а теперь, когда с любезностями покончено, не будешь ли ты так добр разъяснить мне, что это была вчера за фигня? Я позвонила из-за тебя в три изолятора, а в ответ надо мной посмеялись, где-то более, где-то менее зло.

Хенрик тут же отвел глаза.

— Ничего, — промямлил он.

— Ничего? — переспросила она максимально язвительно.

— Просто по пьяни… Пара пива в «Мельнице», потом покурил дома у одного кореша. Увидел это дело в новостях, узнал, что это ты. А когда ребята услышали, что у меня сеструха коп, стали ржать и заставлять позвонить и сказать, что это я камень бросил и все такое… Думали, я застремаюсь и не стану, и, конечно, не надо было… Сорри, — добавил он с глупой улыбкой. — Очень глупо и по-детски, я знаю.

Он сделал жест руками, призванный изобразить раскаяние.

Ребекка пару секунд молча смотрела на него.

Хенке всегда был мастером запутывать, водить за нос, пускать пыль в глаза и просто врать на голубом глазу. Сначала родителям, когда брат с сестрой были маленькие, — в основном отцу, конечно: «Папочка, я понятия не имею, куда ты положил бумажник…» Затем учителям в школе и постепенно — всем окружающим, за одним исключением. Вообще-то ей он начал врать только после того, как все случилось и он вышел из тюрьмы, что в целом, если подумать, совсем неудивительно. Как правило, получалось у него хорошо, так хорошо, что лишь через пару дней до Ребекки доходило, что она повелась на очередной его обман. Но не сегодня.

Сегодня чего-то недоставало.

Для начала в этом вранье порядком не хватало деталей, слишком все как-то незатейливо придумано. Взять хотя бы тот факт, что СЭПО никогда в жизни не слила бы в СМИ, как ее зовут, то есть Хенке, увидев аварию по телику, никак не мог знать, что там именно его сестра. Кроме того, она сильно сомневалась, что компания курильщиков гашиша будет сидеть и смотреть новости…

Как ни парадоксально, его паршивый рассказ еще сильнее ее разозлил. Как будто он хотел и обмануть, и объявить ее идиоткой одновременно. Но затем она поняла, что детали здесь имеют второстепенное значение.

Потому что больше всего не хватало его обычной убеждающей улыбки и блеска в глазах, которые так легко заставляли ее попадать на его удочку. Братишкины глазки, так она это называла. А нынче в Хенке совсем нет его обычной самоуверенности, это она очень точно заметила. И на лице у него — что-то помимо следов недосыпа. Под глазом — здоровый фингал, на переносице — пластырь, теперь-то она все это увидела, взглянув на него повнимательнее.

«Били», — констатировала полицейская интуиция, но старшая сестра в ней надеялась, что, может, все-таки он упал с лестницы, получил дверью по лбу или что-то еще в этом роде, совершенно безобидное. Так или иначе, Хенке выглядел измочаленным, нервным, как будто на самом деле что-то очень его беспокоило. А это как минимум весьма нетипично для него. Так неужели он чего-то… боится?!

— Не ври мне, Хенрик, — спокойно произнесла Ребекка и попыталась поймать его бегающий взгляд.

— Да что ты, я не вру!

Он поднял руки, словно защищаясь, и прибегнул к своей обычной жестикуляции. Но на этот раз она выглядела совсем неубедительно.

Эйч Пи сам чувствовал, как неестественно все это звучит. А что ему, на фиг, делать? Рассказать правду?

Он и так уже однажды нарушил правило номер один, а сделать это дважды за одни сутки — совсем плохая идея.

К тому же какова вероятность того, что она ему поверит?

Я играл в реалити-гейм, они меня проверяли, а я спекся. А ты попалась под руку, сорри, мой косяк…

Ни малейшего шанса!

Как-то неудачно вышло, что он случайно вырубил именно ее. Из всех коповских тачек, что колесят по городу, он попал именно в ту, в которой ехала сестра. А какова вообще вероятность такого совпадения?

Или, может быть…

Черт, какой же ты кретин! Какой же ты идиот, до которого не доперло!.. Невезение здесь совершенно ни при чем!

Эйч Пи вскочил, схватил ее за локоть и попытался подтащить к двери.

— Уходи! — решительно процедил он, пока Ребекка упиралась.

— Хенке, прекрати! Что ты делаешь?

— Пожалуйста, — умолял он, поняв, что она слишком сильная и ему с ней не справиться. — Пожалуйста, Бекка, уходи! Давай!

Она стряхнула его с себя. Да что же это с ним такое? Взяло вдруг и переклинило. Сколько он выкурил? Или, может быть, уже перешел на более тяжелую дурь?

— Бекка, милая, умоляю. Уходи. У меня сейчас проблемы, но все образуется, обещаю. А если ты не уйдешь… они меня… Прошу, уходи, сейчас же!

Он слышал свой испуганный голос, но не сделал ничего, чтобы как-то изменить тон. На самом деле он смертельно напуган. Они использовали Ребекку, чтобы его испытать. Так его обработали, что он чуть не убил собственную сестру, единственного человека, которого… да… любил.

И только ради прикола!!!

Чем больше Эйч Пи об этом думал, тем яснее это становилось. Вчера все было как в тумане, но, поспав, он допер до того, как обстоит дело. Кем он стал. Просто маленькой фишкой в Игре, не больше и не меньше. Он — чертова игральная фишка!